Группа ДДТ- о концерте в Олимпийском

Шевчука постигла катастрофа, гораздо более серьезная, чем БГ или Макаревича. Ко всем троим на концертах подходят поклонники с дежурной фразой «Я вырос на ваших песнях», и вот в один прекрасный момент смотришь в окно и видишь, что эти выросшие на песнях сделали со страной. Тридцать лет пели «Не стреляй!» и «Пока горит свеча», а не смогли совладать ни с ненавистью, ни с войной, ни с тотальной ложью. Все проповеди добра и любви — как об стену горох, разве нет?

У Шевчука положение серьезней вдвойне. Это именно его аудиторию пытается присвоить себе официальная пропаганда. Это у него в каждой второй песне — Россия, брат, правда, справедливость и другие слова-сигналы. На концертах физически чувствуешь, как за этой музыкой встает образ огромной страны, перетерпевшей войну, несгибаемой, мощной, втоптанной в грязь, но в конце концов все равно вставшей с колен. «ДДТ» — действительно народная группа.

У их поклонников открытые лица, прямой взгляд. Это люди, способные на поступок. Не девочки с красными волосами и пирсингом, которые ходят на концерты Земфиры. Не постаревшие хиппи с мудрым прищуром, слушающие Гребенщикова.

Никаких фриков — соль земли. Честные ребята, цельные натуры, они знают, что сила в правде, остро реагируют на слово «наши» и не бросают своих. Могут построить дом или электростанцию, а могут и автомат в руки взять.
Юрий Шевчук. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»

Когда началась украинская война, Шевчук чуть ли не в каждом интервью говорил, что надо выдержать паузу, помолчать, не усугублять зла. Шли концерты, писались песни, но было ощущение, что он ушел в тень. И вот теперь ему предстоит отбить свою аудиторию, доказать, что фраза «Наполним небо добротой» из старой песни — работает.

Ради того и была создана программа «История звука», с которой они уже несколько месяцев ездят по стране, а сейчас доехали до Москвы. Шевчук собрал больше тридцати песен, начиная с хитов ранних восьмидесятых и до самых недавних вещей. «Последняя осень», «Родина», «Революция», «Просвистела»… С одной стороны, ретроспекция, взгляд назад. С другой — мощное оружие, символ веры. Доказательство того, что абстрактный гуманизм, в котором его часто упрекают, — не абстракция, а реальная сила.

И вот «Олимпийский». Огромное пространство между Часовней Просветителей земли Сибирской и Соборной мечетью заполнено людьми до отказа. Давка, везде полиция, площадка перед спорткомплексом закрыта металлическими заграждениями, внутрь не пускают. Кто-то время от времени запевает: «Это все, что останется после меня», по рукам ходит фляжка с коньяком. Парень лет двадцати с лицом, как вырубленным из дерева, говорит:

— Я бы на Цоя сходил. И еще на Летова.

Но на Цоя и Летова уже не сходишь, они мертвы, а на Шевчука можно.

Пошел дождь, кто-то сказал, махнув рукой в сторону охраны:

— Сметем их к чертовой матери!

И это не пустая угроза, они могут, они чувствуют себя силой.

Я вошел в зал на песне «Милиционер в рок-клубе» и почувствовал, что с 1985 года мало что изменилось. Другая униформа, нету уже лимитчиков, а смысл тот же: «Я сам-то тамбовский, на очередь встал, Я бы тоже, быть может, вам здесь сплясал, Да лимит, понимаешь, еще год трубить, Дружба — дружбой, а служба — службой!» Никто никому не враг, просто так получилось: одни в форме, другие пляшут.
Читайте также
Куда Захар не гонял. Проповедники войны и замполиты требуют новой партии людей. На этот раз живую силу ждут из России — больше неоткуда